In hostem omnia licita
*будет мало и глупо написано*
Видимо, я заснула, потому что, открыв глаза, я не сразу поняла, почему я совершенно обнажена, почему рядом со мной лежишь ты. До меня потихоньку дошло, что мы сделали, что этого уже не исправить - ты отвернулся лицом к подлокотнику кровати и тяжело дышал. Растрепанные волосы, худенькие лопатки, тонкий шрам на ноге... не верилось, что ты больше не мальчик, что в этом повинна я, мой дурацкий темперамент и минутная страсть, и ты, не желавший уподобляться своим сверстникам и делать такие вещи в неполных тринадцать лет, будешь корить себя за слабость, хотя этого должна была стыдиться я - и я стыдилась, но наверняка не так, как ты, мой мальчик.
- Кьен-хан, прости меня...
- За что? - голос хриплый и приглушенный.
- За то... что мы сделали. Это я виновата.
Ты не обернулся, только проронил вздох и сказал еще тише:
- Да ладно... Я не девчонка. Мне достаточно только забыть. И ни с кем не спать до семнадцати*, как хотел.
Тут голос твой сорвался, и я поняла, что ты едва сдерживаешь слезы. Совесть так мучила меня, что и я чуть не плакала - так мне было плохо от сознания того, что я извращенка, что я не сумела удержаться, что я, возможно, сломала тебе жизнь - кто знает? Сапфир, дорогой, признай ведь, признай, что ты впечатлительный человек, признай, что до сих пор, уже четыре года, помнишь все это, и потому не хочешь на меня смотреть. И я тебя понимаю.
- Только бы Диамант не узнал, а то с нас обеих шкуру живьем сдерет, - справедливо заметил ты и обернулся ко мне. Глаза у тебя блестели, на ресницах сверкали капельки, но ты смеялся, наверняка пытаясь отвлечься от тяжелых мыслей. И тут я не выдержала - обхватила тебя, такого тоненького, нежного, красивого, положила щеку на твои волосы и всхлипнула, как маленькая девочка, не стесняясь тебя и... себя. Ты будто закаменел, не желая, чтобы тебя обнимали больше, но вырываться и просить отпустить не стал.
* Возраст совершеннолетия на Немезисе.
Видимо, я заснула, потому что, открыв глаза, я не сразу поняла, почему я совершенно обнажена, почему рядом со мной лежишь ты. До меня потихоньку дошло, что мы сделали, что этого уже не исправить - ты отвернулся лицом к подлокотнику кровати и тяжело дышал. Растрепанные волосы, худенькие лопатки, тонкий шрам на ноге... не верилось, что ты больше не мальчик, что в этом повинна я, мой дурацкий темперамент и минутная страсть, и ты, не желавший уподобляться своим сверстникам и делать такие вещи в неполных тринадцать лет, будешь корить себя за слабость, хотя этого должна была стыдиться я - и я стыдилась, но наверняка не так, как ты, мой мальчик.
- Кьен-хан, прости меня...
- За что? - голос хриплый и приглушенный.
- За то... что мы сделали. Это я виновата.
Ты не обернулся, только проронил вздох и сказал еще тише:
- Да ладно... Я не девчонка. Мне достаточно только забыть. И ни с кем не спать до семнадцати*, как хотел.
Тут голос твой сорвался, и я поняла, что ты едва сдерживаешь слезы. Совесть так мучила меня, что и я чуть не плакала - так мне было плохо от сознания того, что я извращенка, что я не сумела удержаться, что я, возможно, сломала тебе жизнь - кто знает? Сапфир, дорогой, признай ведь, признай, что ты впечатлительный человек, признай, что до сих пор, уже четыре года, помнишь все это, и потому не хочешь на меня смотреть. И я тебя понимаю.
- Только бы Диамант не узнал, а то с нас обеих шкуру живьем сдерет, - справедливо заметил ты и обернулся ко мне. Глаза у тебя блестели, на ресницах сверкали капельки, но ты смеялся, наверняка пытаясь отвлечься от тяжелых мыслей. И тут я не выдержала - обхватила тебя, такого тоненького, нежного, красивого, положила щеку на твои волосы и всхлипнула, как маленькая девочка, не стесняясь тебя и... себя. Ты будто закаменел, не желая, чтобы тебя обнимали больше, но вырываться и просить отпустить не стал.
* Возраст совершеннолетия на Немезисе.